Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]
Больше не о чем было говорить. Покидая кабинет, Джек с трудом удержался от желания выругаться самыми последними словами.
Если кому-то хочется добровольно сунуть голову в петлю… Если кто-то не слушает никаких доводов рассудка…
Джек весь дрожал от возмущения. Попробуй спаси этого старого упрямца! Да и он сам хорош — дал честное слово.
Забыв о своем хорошем воспитании Джек прикрыл за собой дверь со стуком, совершенно недопустимым по правилам хорошего тона. И оказавшись за дверью, все-таки не удержался и вполголоса выругался. И по лестнице спустился с грохотом. Лети оно все к черту!
— Джек!
В темной гостиной Джек с трудом разглядел в красном отблеске огня в камине свернувшуюся в кресле хрупкую фигурку.
— Джек! Что с тобой? Какая-то неприятность?
— А разве в этом доме может случиться что-то другое? — проворчал юноша.
— Да, ты прав, — прошелестел в ответ тихий шепот.
Джек взял себя в руки.
В неверном отблеске огня на него смотрело испуганное, невероятно истощенное личико. Вон как съежилась в кресле, бедная девочка!
— Извини, — Джек в раскаянии готов был провалиться сквозь землю. — Извини меня, сестренка. Нервы…
Кэй протянула кузену руку.
— Ну, что ты, не извиняйся, я же понимаю. И ничуть не обижаюсь на тебя. Нервы у всех нас натянуты до предела.
— Ну, я бы не сказал, что у всех, — покачал головой молодой человек. — Я бы не сказал.
— Ты имеешь в виду папу? Да, по его внешнему виду не скажешь, что у него нервы не в порядке.
— А есть ли у него они вообще? — вырвалось у Джека.
— Ну, что ты! Просто папа очень сильный человек. И не любит показывать, что делается в его душе. И маску невозмутимости он не снимает даже перед самыми близкими ему людьми. Джек, ты можешь немного посидеть со мной? Тут так пусто… И мне так… — Губы девушки предательски задрожали, она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться в голос.
Горячая волна нежности залила сердце молодого человека. Он нежно погладил дрожащую ручку:
— Бедная моя малышка… Ну конечно же, я с удовольствием посижу с тобой. А почему так дрожит твоя рука? Тебе холодно?
— В последнее время мне всегда холодно, — тихо пожаловалась девушка. — Знаешь, с тех пор, как…
Джем заботливо закутал в плед вытянутые к огню маленькие ножки.
— Какой ты добрый, Джек! И такой внимательный ко мне.
— Глупости, — пожал плечами молодой человек. И вдруг отчего-то смутился. Чтобы скрыть смущение, он наклонился над ящиком с дровами. — И в самом деле, как-то зябко тут. Подброшу-ка еще полено. И придвину свое кресло к самой решетке камина.
— Джек… Только не смейся надо мной, но мне бы хотелось, чтобы ты сел поближе. Мне тогда как-то спокойнее…
Джек поспешил выполнить просьбу кузины. Она прикоснулась пальцами к его руке.
— Знаешь, я вот часто думаю… Не представляю, что с нами будет, если ты нас покинешь. Хотя понимаю, тебе следует это сделать.
— Глупости, — снова в смущении повторил Грэнмор. Ничего другого ему как-то не приходило в голову. — Даже и не говори об этом. Не для того я приехал, чтобы теперь бросить вас и бежать.
— Так ты не оставишь меня одну? Правда? — девушка решилась наконец поднять глаза, окаймленные удивительно длинными ресницами.
— Да, ведь я тебе уже сказал, — Джек пытался за напускной грубостью скрыть одолевавшую его жалость к кузине. — Ну как я могу оставить тебя одну теперь, когда… — он запнулся, — … когда тебе не хочется оставаться одной.
Тонкие пальчики сильнее сжали его руку.
— Знаешь, мне очень нравится, когда ты со мной так строг. Ты и в детстве частенько покрикивал на меня. Помнишь?
— Ну, это ты сочиняешь. Чтобы я осмелился на тебя прикрикнуть? Не было такого.
Джек боялся пошевелиться, боялся спугнуть робкую ручку.
— Да нет же, ничего я не сочиняю. Вот на этом самом месте, — девушка кивнула в сторону лестницы. — Ты был вождем команчей, а я не соглашалась быть львом. Ведь на мне было светлое платье, я его надела первый раз и очень боялась испачкать, если буду на четвереньках спускаться с лестницы. Да и упасть боялось, ведь спускаться пришлось бы задом. Как ты тогда на меня кричал! Обзывал трусихой, недотепой, салонной куколкой. Роберт тоже… тут ее голос предательски задрожал, — Роберт тоже рассердился на меня. Вы с ним были правы, я и в самом деле всегда была трусихой. Вот и теперь… Но что я могу поделать? Ведь я не виновата, что такая…
Джек Грэнмор задумчиво смотрел в огонь. Он тоже вспомнил эту сцену из такого далекого детства.
— Да, да, помню. Потом я долго не мог смыть с лица татуировку. Вместо акварели раскрасился тушью, чтобы лучше держалась. И она действительно очень хорошо держалась, — он даже рассмеялся, вспомнив об этом.
— А мое новое платье все равно было испорчено. И все из-за той самой туши. В наказание ты плеснул ею на мое новое платье.
— Какой же я был несносный… сорванец!
— О, ты еще не знаешь, каким несносным ты был! — подтвердила Кэй. — Сколько я от тебя перетерпела, сколько слез пролила! Но плакала только тогда, когда никто не видел. А то бы ты и вовсе задразнил меня: «плакса-вакса, трусиха несчастная». И никогда никому не жаловалась.
Полено в огне с оглушительным треском раскололось на две части. Далеко разлетелся сноп золотых искр.
Вздрогнув всем телом, Кэй со слабым криком инстинктивно прижалась к молодому человеку.
— Как я испугалась! Видишь, до сих пор осталась трусихой, и тут уж ничего не поделаешь.
— Не надо бояться, — он сжал ее тонкие пальцы.
— Нет, сейчас я уже не боюсь. И знаешь, что я хочу тебе сказать? Уже тогда, когда ты был вождем команчей… в коротких штанишках, обшитых бахромой, наверняка срезанной с обшивки какого-то дивана, уже тогда я чувствовала себя в безопасности под твоей защитой. И по всей вероятности, такое чувство осталось еще с тех времен, — тихо закончила девушка.
Они помолчали. Огонь в камине медленно догорал. Часы, стоящие на полу гостиной, мелодично пробили двенадцать.
Джек неохотно поднялся. Он один знал, как неохотно. Вот так бы просидел всю ночь…
— Пора. Тебе надо лечь спать.
Кэй послушно поднялась.
— Если бы ты знал, как не хочется мне сейчас идти в мою одинокую комнату! Я теперь до самого рассвета не гашу свет. Как-то не хватает духу остаться в темноте.
Ступив на лестницу, девушка пошатнулась. Джек невольно обнял ее, поддерживая. Она не возражала.
Дорога до комнаты Кэй оказалась намного короче, чем бы хотелось молодому человеку.
— Спокойной ночи, Джек.
Он сам не мог бы сказать, как получилось, что его губы нежно прикоснулись к ее щеке.
Девушка замерла на секунду, затем осторожно выскользнула из его объятий. Глаза, устремленные на кузена, горели ярким огнем из-под длинных шелковых ресниц.
— Джек, я не уверена… хорошо ли мы поступаем, что в такое время…
Укор, прозвучавший в голосе девушки, заставил молодого человека испытать угрызения совести. Хорош защитник! Воспользовался минутой слабости сестренки…
— Прости меня, Кэй. Прости, — он прижался губами к ее руке.
Она погладила его по склоненной голове.
— Нет, Джек, ты не так меня понял. Я не обиделась. Просто кажется мне, что все это не так просто… Спокойной ночи, Джек. — И она осторожно отняла руку.
Тихо стукнула дверь ее комнаты.
Сердце Джека радостно забилось. Она так тепло произнесла «Спокойной ночи, Джек». Похоже, не обиделась. И что значили ее последние слова?
В эту ночь Джек Грэнмор долго не мог заснуть, хотя на сей раз его не мучили никакие кошмары. Как только он закрывал глаза, перед ним сразу появлялось нежное, измученное лицо. Бедная малышка! Чего бы только он ни сделал, чтобы на это бледное личико вернулся прежний румянец и веселая, беззаботная улыбка!
…Фазанье перо никак не хотело держаться на лбу и то и дело съезжало на щеку, а что за вождь с перекошенным пером?
— Джек!
Ну вот, Кэй опять расхныкалась. Небось, снова из-за какого-то платья! Ну что за девчонка! Не завидую Роберту, маленькое удовольствие иметь такую плаксу-сестру.
Глухие удары участились и стали громче. Откуда у Роберта этот барабан?
— Джек!
Нить сонных образов внезапно перестала раскручиваться. Еще не совсем проснувшись, Джек резко сел в постели.
— Джек, ради Бога открой! Джек, открой!
Дверь сотрясалась под ударами маленьких кулачков.
Джек пришел в себя. Кэй! Кэй в опасности!
Одним прыжком он оказался у двери и повернул ключ.
— Кэй! Что случилось?
Было заметно, как дрожит тело девушки под красным шелком пижамы.
— Джек, в доме кто-то ходит!
— Кто?
— Не знаю, — зубы Кэй стучали от стреха. — Кто-то чужой ходит по дому. Я боюсь… Я не хотела будить папу…
